Быстрая навигация: Каталог статей > Иные вопросы > О судьбе уголовно-процессуального ареста в конкурсном производстве (Шевченко И.М.)

О судьбе уголовно-процессуального ареста в конкурсном производстве (Шевченко И.М.)

Дата размещения статьи: 07.03.2021

В силу абз. 9 п. 1 ст. 126 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) <1> введение в отношении должника процедуры конкурсного производства влечет снятие арестов, ранее наложенных на имущество должника, и запрет на наложение новых арестов.
--------------------------------
<1> Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" // СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.

И если снятие арестов, направленных на обеспечение гражданских по своей природе прав, не вызывает сомнения, то аресты, наложенные в порядке ст. 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) <2>, стоят особняком.
--------------------------------
<2> Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 2001. N 52 (часть I). Ст. 4921.

Вопрос о судьбе данного ареста рассматривался Конституционным Судом Российской Федерации (далее - КС РФ) в Постановлении от 31 января 2011 г. N 1-П <3>.
--------------------------------
<3> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 31 января 2011 г. N 1-П по делу о проверке конституционности положений частей первой, третьей и девятой статьи 115, пункта 2 части первой статьи 208 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и абзаца девятого пункта 1 статьи 126 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобами закрытого акционерного общества "Недвижимость-М", общества с ограниченной ответственностью "Соломатинское хлебоприемное предприятие" и гражданки Л.И. Костаревой // СПС "КонсультантПлюс".

До рассмотрения КС РФ дошло дело, в рамках которого генеральный директор ООО "Соломатинское хлебоприемное предприятие" обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 160 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) "Присвоение или растрата" <4>.
--------------------------------
<4> Уголовный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 1996. N 25. Ст. 2954.

По версии следствия, обвиняемый совершил хищение у различных юридических лиц зерновой продукции, хранившейся на предприятии.
Решением арбитражного суда ООО "Соломатинское хлебоприемное предприятие" признано банкротом; в отношении него открыто конкурсное производство.
Одновременно постановлением суда общей юрисдикции удовлетворено ходатайство следователя о наложении ареста на имущество предприятия для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска.
ООО "Соломатинское хлебоприемное предприятие" оспорило конституционность ч. 3 ст. 115 УПК РФ в части, предусматривающей наложение ареста на имущество иных лиц, чем подозреваемый и обвиняемый, и абз. 9 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве.
Заявитель полагал неконституционными положения этих статей, поскольку практика их применения свидетельствовала о сохранении уголовно-процессуального ареста и после возбуждения в отношении организации-должника процедуры конкурсного производства, а это, по его мнению, противоречило ч. 1 ст. 19 Конституции Российской Федерации.
КС РФ признал эти положения соответствующими Конституции Российской Федерации, но дал им следующее истолкование: в порядке абз. 9 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве прекращаются аресты, наложенные с целью обеспечения реализации прав гражданского истца по уголовному делу, а все прочие аресты, наложенные в публично-правовых целях, сохраняются.
Такие публично-правовые цели, указанные в ч. 1 ст. 115 УПК РФ, следующие:
1) обеспечение взыскания штрафа;
2) конфискация имущества, указанного в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ.
Логика рассуждений, приведенная в Постановлении КС РФ от 31 января 2011 г. N 1-П, напоминает нам следующую фундаментальную проблему гражданского права.
Со времен Древнего Рима принято различать государство как суверена (imperium) и государство как собственника (dominium) <5>. При этом базовым является постулат о том, что государство как суверен не может создавать себе каких-либо преимуществ как для собственника. Этот тезис нашел отражение в наиболее известных университетских курсах по гражданскому праву <6>.
--------------------------------
<5> Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: учебник. М., 2012. С. 47, 49.
<6> Гражданское право: учеб.: в 3 т. Т. 1 / под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 6-е изд., перераб. и доп. М., 2007. С. 216 - 218; Гражданское право: учеб.: в 3 т. Т. 1 / под ред. А.П. Сергеева. М., 2008. С. 350; Гражданское право: учеб. для студентов вузов, обучающихся по направлению 521400 "Юриспруденция": в 4 т. Т. 1: Общая часть / отв. ред. Е.А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2006. С. 374.

Однако этот очевидный базовый тезис нуждается в активной борьбе за него со стороны гражданского общества. Такая активность должна реализовываться через судебный контроль за деятельностью органов публичной власти.
Но в какой конкретно процессуальной форме должен разрешаться конфликт между интересами частных лиц и интересом публично-правового образования? Должен ли он разрешаться в рамках дела о банкротстве или в рамках производства по уголовному делу? Мы придерживаемся второго варианта ответа и вот почему.
Дело о банкротстве, как нам представляется, изначально предназначено для выстраивания отношений между равными субъектами. Безусловно, в делах о банкротстве имеется некоторое неравенство кредиторов, например, в части установления привилегированных очередей требований кредиторов (п. 4 ст. 134 Закона о банкротстве).
Однако в остальном Закон о банкротстве пронизан идеей равенства. Так, требования кредиторов одной очереди погашаются пропорционально суммам их требований, включенных в реестр требований кредиторов (п. 3 ст. 142 Закона о банкротстве). Все кредиторы независимо от очередности вправе участвовать в собрании кредиторов (п. 1 ст. 12 Закона о банкротстве) и обладают в нем количеством голосов, пропорциональным соотношению объема их требований к суммарному объему требований кредиторов (п. 3 ст. 12 Закона о банкротстве).
Не случайно в п. 1 ст. 1 Закона о банкротстве подчеркнуто, что он принят в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации.
С требованиями публично-правового образования происходит достаточно интересная метаморфоза. Возникая изначально как публично-правовые, они приравниваются к требованиям кредиторов, возникшим из частноправовых отношений.
Важно отметить, что, несмотря на всю важность решения государственных задач, большинство стран мира добровольно отказались от приоритетного удовлетворения своих требований в делах о банкротстве. Парадокс, но государствам это выгодно.
Если публично-правовое образование не получает никаких преимуществ, это значит, что больше денег достается другим кредиторам, средства остаются в экономике, и это, в свою очередь, приводит к увеличению налогооблагаемой базы. В результате государство только выигрывает.
К подобным подходам пришли, в частности, правопорядки Германии <7>, Франции <8> и Великобритании <9>. В США некоторый приоритет требованиям публично-правового образования предоставляется, но он ограничен задолженностью за определенный период времени <10>.
--------------------------------
<7> Ranking and Priority of Creditors / ed. by D. Faber, N. Vermunt, J. Kilborn, T. Richter, I. Tirado. Oxford, 2016. С. 293, 294.
<8> Там же. С. 259, 260, 261.
<9> Там же. С. 229.
<10> Там же. С. 583.

Российское право в целом придерживается такого же подхода. Требования публично-правового образования относятся к текущим платежам пятой очереди и реестровым требованиям третьей очереди (п. п. 2 и 4 ст. 134 Закона о банкротстве).
Исключения составляют лишь требования о выплате удержанных с работников, но не перечисленных в бюджет налогов на доходы физических лиц и взносов на обязательное пенсионное страхование (п. п. 8 и 14 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации, далее - ВС РФ, от 20 декабря 2016 г.).
Тем не менее публично-правовое образование все же стремится сохранить для себя некоторые специальные условия в процедурах банкротства. Наглядный пример тому - абз. 4 п. 1 ст. 156 Закона о банкротстве, в силу которого условия мирового соглашения, касающиеся погашения задолженности по обязательным платежам, взимаемым в соответствии с законодательством о налогах и сборах, не должны противоречить требованиям законодательства о налогах и сборах.
Однако это не отменяет общего вывода: процедура банкротства предусматривает распределение имущества (или выручки от продажи имущества) должника между равными субъектами и не предполагает рассмотрения вопроса о том, каковы пределы власти государства как суверена.
Мы склонны считать, что подобный вопрос должен ставиться в рамках уголовного процесса. Последний предназначен прежде всего для решения задач публичного права: выяснить, имело ли место преступление, совершил ли его подсудимый, виновен ли он в этом преступлении и т.д. (ст. 299 УПК РФ). В отношении виновных лиц достигаются цели общей и частной превенции, восстановления социальной справедливости (ст. 43 Уголовного кодекса Российской Федерации). В отношении невиновных лиц решается вопрос об их праве на реабилитацию в порядке гл. 18 УПК РФ. Круг этих задач можно продолжать.
Однако уголовный процесс не исключает и решение вопросов гражданско-правового характера. Так, ст. ст. 44 и 54 УПК РФ предусмотрена возможность предъявления в уголовном деле гражданского иска, и суд, вынося приговор по делу, обязан решить вопрос о его обоснованности (п. 10 ч. 1 ст. 299 УПК РФ).
Таким образом, коль скоро уголовный процесс включает в себя решение вопросов как публично-правового, так и частноправового характера, именно в нем мы считаем целесообразным выяснять, насколько правомерно наложен арест на имущество должника; не предоставляет ли государство при наложении ареста в порядке ст. 115 УПК РФ необоснованные преференции себе как собственнику или иному субъекту частного права.
Важно подчеркнуть, что в силу ч. 1 ст. 123 УПК РФ жалобы на действия (бездействие) органов предварительного расследования и суда могут быть поданы не только участниками уголовного судопроизводства, но и иными лицами, к числу которых, как мы считаем, относятся кредиторы по делу о банкротстве.
С нашей точки зрения, правильное решение вопроса о том, до каких пределов государство реализует свои права как суверена, а где оно вправе действовать лишь как собственник, зависит не от процессуального порядка рассмотрения данного вопроса, а от активности сообщества кредиторов.
В связи с этим мы полностью согласны с позицией КС РФ, отраженной в Определении от 15 мая 2012 г. N 813-О, согласно которой отмена арестов, наложенных в порядке ст. 115 УПК РФ, является прерогативой органа, осуществляющего расследование уголовного дела, поскольку именно он уполномочен устанавливать и давать оценку обстоятельствам этого дела <11>.
--------------------------------
<11> Определение КС РФ от 15 мая 2012 г. N 813-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Садыкова Ильгизара Яхиевича на нарушение его конституционных прав положениями абзаца девятого пункта 1 статьи 126 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", абзаца шестого пункта 1 статьи 16, пункта 3 статьи 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", частей третьей и девятой статьи 115 и пункта 2 части первой статьи 208 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".

Абзац 9 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве не предполагает автоматического снятия арестов в отношении имущества должника, принятых ранее. Буквальный текст данного абзаца свидетельствует о том, что решение о признании банкротом лишь является основанием для отмены арестов.
Решение суда, рассматривающего дело о банкротстве, должно быть принято во внимание и реализовано другими правоприменительными органами. В связи с этим целесообразно, чтобы эти органы своими актами отражали такое принятие вынесением собственных актов, например Федеральная служба государственной регистрации, кадастра и картографии аннулировала запись в Едином государственном реестре недвижимости об аресте имущества.
Далее рассмотрим вопрос, который также проливает свет на значение уголовно-процессуального ареста в деле о банкротстве.
Представим, что объект, подвергнутый аресту в порядке ст. 115 УПК РФ, также являлся предметом залога.
Может ли в такой ситуации требование кредитора быть установлено как обеспеченное залогом имущества должника?
Для ответа на поставленный вопрос нам необходимо определиться с тем, что устанавливает суд при рассмотрении требования в части его обеспеченности залогом:
1) наличие фактической возможности залогового кредитора обратить взыскание на предмет залога (посредством действий арбитражного управляющего);
2) наличие у залогового кредитора права залога как титула.
Основанием для первой позиции является абз. 2 п. 1 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) от 23 июля 2009 г. N 58 "О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя", который обязывает суд при установлении требования кредитора как обеспеченного залогом должника устанавливать наличие предмета залога у должника в натуре.
Противоположная позиция может быть основана на Определении ВС РФ от 20 ноября 2017 г. N 305-ЭС17-9931. В нем Судебная коллегия по экономическим спорам указала, что в случае предоставления заявителем достаточно серьезных первичных доказательств и приведения убедительных аргументов, указывающих на возникновение залогового права, бремя доказывания условий для отказа в удовлетворении заявленных им требований (возражение о ничтожности договора залога, уничтожение заложенного имущества, приобретение залогового имущества третьим лицом по добросовестности и т.д.) переходит на его процессуальных оппонентов.
То есть фактически ВС РФ применил в данном деле правило "доказательственного пинг-понга", выработанное в так называемом деле "Кировского завода" (Постановление Президиума ВАС РФ от 6 марта 2012 г. N 12505/11).
Погружаясь далее в исследование поставленной проблемы, мы не можем не отметить того, что залоговый кредитор, заявляющий о наличии у него подобного статуса в ситуации, когда предмет залога отсутствует в натуре, "стреляет в ногу" самому себе.
В случае включения его требования в реестр как обеспеченного залогом имущества должника он лишает себя возможности голосовать в собрании кредиторов в процедуре конкурсного производства, а также в процедурах финансового оздоровления и внешнего управления (если не откажется от реализации предмета залога или в такой реализации будет отказано судом). Этот кредитор ставит под сомнение собственную возможность получить удовлетворение своего требования за счет незалогового имущества.
Последняя проблема в некоторой степени нивелирована позицией, отраженной в Определении ВС РФ от 11 июля 2019 г. N 310-ЭС18-17700. В нем подчеркнуто, что при очевидной недостаточности потенциальной выручки от продажи предмета залога для погашения требования залогового кредитора конкурсный управляющий обязан зарезервировать соответствующую сумму (которая предположительно потребуется для погашения неудовлетворенной части требования залогового кредитора) из средств, вырученных от продажи незалогового имущества.
Однако и при таком подходе положение залогового кредитора остается зыбким, поскольку сумма, которую удастся выручить от продажи предмета залога (в случае его обнаружения), заранее не известна, и поэтому до конца непонятно, какую часть выручки от продажи незалогового имущества обязан зарезервировать управляющий.
С этой точки зрения мы полагаем, что не нужно проявлять излишний патернализм по отношению к залоговому кредитору и препятствовать ему делать хуже самому себе.
Важно также отметить, что у незалоговых кредиторов появляется правомерный интерес (ч. 1 ст. 4 АПК РФ) в оспаривании наличия права залога лишь тогда, когда предмет залога имеется в натуре <12>. У кредиторов не может быть интереса в доказывании того, что предмет залога у должника отсутствует.
--------------------------------
<12> Шварц М.З. К вопросу о феномене противопоставимости судебных актов (на примере решений об обращении взыскания на предмет залога) // Арбитражные споры. 2014. N 4. С. 57 - 62.

Возвращаясь к поставленному нами вопросу (что устанавливает суд при рассмотрении вопроса об обеспеченности требования залогом), отметим, что в зависимости от ответа на него мы по-разному решим и вопрос о моменте, когда у залогового кредитора появляется право на заявление своего требования в деле о банкротстве при изначальном отсутствии предмета залога:
1) если суд устанавливает фактическое наличие предмета залога у должника, то право на заявление требования появляется лишь с возвращением предмета во владение должника; в таком случае срок, предусмотренный п. 1 ст. 142 Закона о банкротстве, должен исчисляться с момента возвращения вещи должнику;
2) если суд устанавливает лишь наличие самого права залога, то и при отсутствии вещи может быть установлен залоговый статус, однако вопросы, связанные с продажей имущества, решаются уже после отыскания вещи; залоговый статус устанавливается как будущее право.
Аналогичные выводы мы можем сделать и в ситуации, когда на предмет залога наложен уголовно-процессуальный арест. Если суд устанавливает наличие предмета залога у должника, то наложение уголовно-процессуального ареста означает невозможность обращения на него взыскания в текущий момент. В таком случае требование кредитора может быть включено в реестр как обеспеченное залогом лишь при условии, что цели, указанные в ч. 1 ст. 115 УПК РФ, не будут достигнуты: например, будет вынесен оправдательный приговор.
Если придерживаться второго подхода, то получится, что нахождение вещи под уголовно-процессуальным арестом не препятствует установлению залогового статуса требования; фактическая реализация права залога произойдет лишь в случае освобождения имущества от подобного ареста.
Продолжая развивать нашу мысль о самостоятельном статусе уголовно-процессуального ареста, мы хотели бы подчеркнуть, что к такому аресту не может быть применена конструкция, предусмотренная п. 2 ст. 174.1 и п. 5 ст. 334 ГК РФ. Она предусматривает, что отчуждение имущества вопреки запрету, наложенному в судебном порядке, не влечет недействительности соответствующей сделки, но приводит к возникновению у взыскателя права залога в отношении неправомерно отчужденной вещи (залог в силу ареста).
Залог, предусмотренный п. 5 ст. 334 ГК РФ, направлен на удовлетворение сугубо частного интереса, предоставляя взыскателю право на получение стоимости вещи. Публично-правовое образование, налагая арест на имущество ответчика по гражданскому иску, хотя и применяет свои властные полномочия, но все же содействует в реализации частного интереса, выступая своеобразным законным представителем взыскателя.
При наложении ареста в порядке ст. 115 УПК РФ государство преследует публично-правовые цели, и имущественная ценность предмета, на который налагается арест, ему при этом безразлична.
В связи с этим мы не можем согласиться с А.В. Егоровым, утверждавшим, что ст. 115 УПК РФ регулирует арест в обеспечение погашений обязательств собственника арестованного имущества и поэтому его правовая природа тождественна аресту, наложенному в интересах субъекта частного права <13>.
--------------------------------
<13> Егоров А.В. Имущественные аресты в уголовном деле: правовая природа и регулирование // Журнал РШЧП. 2020. N 2. С. 228.

Такая позиция в принципе отрицает существование публично-правовых целей, преследуемых государством в уголовном процессе, и фактически "приватизирует" публичное право, а это представляется нам недопустимым.
Ввиду этого мы полагаем, что отчуждение вещи вопреки аресту, наложенному в порядке ст. 115 УПК РФ с публично-правовой целью, влечет ничтожность соответствующей сделки (п. 1 ст. 174.1 ГК РФ), а не возникновение права залога у управомоченного лица (п. 2 ст. 174.1 в совокупности с п. 5 ст. 334 ГК РФ).
Подводя итог, мы хотели бы подчеркнуть, что вопрос о судьбе уголовно-процессуального ареста в конкурсном производстве упирается в проблему соотношения государства как собственника и государства как суверена. Баланс между этими двумя ипостасями публично-правового образования зависит от конкретных исторических реалий, от соотношения частных и публичных интересов в конкретный момент развития общества.

Литература

1. Гражданское право: учебник. В 3 томах. Т. 1 / под редакцией А.П. Сергеева. Москва: ТК Велби, 2008. 1008 с.
2. Гражданское право: учебник для студентов вузов. В 3 томах. Т. 1 / под редакцией А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 6-е изд., перераб. и доп. Москва: ТК Велби, 2007. 784 с.
3. Гражданское право: учебник для студентов вузов. В 4 томах. Т. 1. Общая часть / ответственный редактор Е.А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. Москва: Волтерс Клувер, 2006. 720 с.
4. Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: учебник / Ч. Санфилиппо. Москва: Норма, 2012. 464 с.
5. Шварц М.З. К вопросу о феномене противопоставимости судебных актов (на примере решений об обращении взыскания на предмет залога) / М.З. Шварц // Арбитражные споры. 2014. N 4. С. 53 - 62.
6. Ranking and Priority of Creditors / ed. by D. Faber, N. Vermunt, J. Kilborn, T. Richter, I. Tirado. Oxford: Oxford University Press, 2016. 618 p.

Если вы не нашли на данной странице нужной вам информации, попробуйте воспользоваться поиском по сайту:



Вернуться на предыдущую страницу

Последние новости
  • Москва, Московская область
    +7 (499) 703-46-28
  • Санкт-Петербург, Ленинградская область
    +7 (812) 336-43-00

Звонки бесплатны.
Работаем без выходных


7 апреля 2021 г.
Проект Федерального закона № 1145324-7 "О внесении изменений в Федеральный закон "О потребительском кредите (займе)"

Законопроектом предлагается установить: обязанность кредиторов рассчитывать показатель долговой нагрузки в установленных Федеральным законом "О потребительском кредите (займе)"случаях; определение нормативного порядка расчета показателя долговой нагрузки; обязанность кредитора уведомлять заемщика в письменной форме о рисках, обусловленных высоким значением показателя долговой нагрузки (если указанное значение превышает 50 процентов). 




23 марта 2021 г.
Проект Федерального закона № 1133091-7 "О внесении изменений в статью 26 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" и Федеральный закон "О противодействии коррупции"

Законопроектом устанавливается антикоррупционный механизм, санкционирующий обращение в доход РФ денежных средств, поступивших на счета в банках и иных кредитных организациях лица, которое замещает должность, связанную с осуществлением полномочий предусматривающих за собой обязанность представления сведений о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера, в случае, если сумма таких денежных средств превышает совокупный доход такого лица за отчетный период и предшествующие ему два года, и в отношении них не представлены достоверные сведения, свидетельствующие о законности их получения.




20 марта 2021 г.
Проект Федерального закона № 1132098-7 "О внесении изменений в статью 45.1 Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" и статью 55.25 Градостроительного кодекса Российской Федерации"

Цель законопроекта - отмена возложения на собственников и пользователей помещений в многоквартирном доме обязанности по содержанию не принадлежащего им имущества (прилегающих территорий, границы которых определяются правилами благоустройства территории муниципального образования), что противоречит положениям жилищного законодательства и нарушает их права.




16 марта 2021 г.
Проект Федерального закона № 1129690-7 "О внесении изменения в Федеральный закон "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств"

Законопроект предусматривает внесение изменений согласно которым вред, причиненный гражданину в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, отвечающих за состояние автодорог, и организаций коммунального комплекса, подлежит возмещению застраховавшим гражданскую ответственность потерпевшего страховщиком. Последний же в дальнейшем в порядке регресса взыскивает суммы осуществленного потерпевшему страхового возмещения с виновных государственных органов, органов местного самоуправления и организаций коммунального комплекса.




11 марта 2021 г.
Проект Федерального закона № 1126643-7 "О внесении изменений в статьи 3 и 16 Федерального закона "О развитии сельского хозяйства"

Целью законопроекта является совершенствования механизма оказания мер государственной поддержки субъектов, осуществляющих сельскохозяйственную деятельность. Для этого проектом предлагается включить крестьянские (фермерские) хозяйства в общее понятие "сельскохозяйственный товаропроизводитель", предусмотренное частью 1 статьи 3 указанного Федерального закона, распространив на них установленные в ней условия.



В центре внимания:


Использование информационно-телекоммуникационных сетей при совершении вымогательства (Овсюков Д.А.)

Дата размещения статьи: 10.04.2021

подробнее>>

Онлайн-митинг как способ реализации политических прав человека (Максимов А.А.

Дата размещения статьи: 10.04.2021

подробнее>>

Субъекты цифровых правоотношений: тенденции права и бизнеса (Подузова Е.Б.)

Дата размещения статьи: 10.04.2021

подробнее>>

В поисках доктрины эквивалентов в российском праве (Семенюта Б.Е.)

Дата размещения статьи: 10.04.2021

подробнее>>

Правовая природа договора об оказании услуг платежного клиринга (Федоровская В.В.)

Дата размещения статьи: 10.04.2021

подробнее>>
Предпринимательство и право, информационно-аналитический портал © 2011 - 2021
При любом использовании материалов сайта - активная ссылка на сайт lexandbusiness.ru обязательна.