Быстрая навигация: Каталог статей Общие вопросы предпринимательской деятельности Валютное регулирование и валютный контроль Криптовалюты как новый вид бестелесных вещей (Саженов А.В.)

Криптовалюты как новый вид бестелесных вещей (Саженов А.В.)

Дата размещения статьи: 13.07.2020

Большинство юристов, как представляется, при обсуждении правовой природы криптовалют склоняются в сторону их вещно-правовой природы <1>. Однако при прямой постановке вопроса мало кто решается прямо назвать их вещами. Вроде как и хочется назвать криптовалюты вещами, однако, как подметил Р.М. Янковский, "российская правовая доктрина долгое время обходила возможность появления нематериальных вещей" <2>. А между тем именно в этом контексте их и следует обсуждать. Криптовалюты по своим характеристикам ведут себя совершенно как вещи. Препятствием же для осознания криптовалют в этом качестве является только то, что мы привыкли рассматривать вещи исключительно как предметы материального мира. Но насколько такой подход правильный?
--------------------------------
<1> Особый взгляд по данному вопросу у Л.А. Новоселовой, которая, рассматривая вопрос о правовой природе биткоинов, приходит к выводу, что биткоин является обязательственным правом требования. См.: Новоселова Л.А. О правовой природе биткоина // Хозяйство и право. 2017. N 9. С. 11, 15.
<2> Янковский Р.М. Государство и криптовалюты: проблемы регулирования // Предпринимательское право. Приложение "Право и бизнес". 2018. N 1. С. 45 - 51.

В юридической литературе помимо просто вещей встречается понятие бестелесных вещей. Данное понятие зачастую многие отождествляют с понятием res incorporales из римского права. Однако такое отождествление является неверным. Римляне любой объект права называли вещью - res <1>, а непосредственно под res incorporales понимали имущественные права, отличные от права собственности <2>. Мы же, говоря о бестелесных вещах, хотим именно режима собственности. Таким образом, бестелесные вещи не могут считаться продолжением традиции римского права, а являются неким самостоятельным откликом на появившиеся в обороте дематериализованные объекты, которые многим хочется присвоить и назвать своими, словно это собственность.
--------------------------------
<1> В западной литературе также по примеру римского права объект права одно время назывался вещью. См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. По исправ. и доп. 8-му изд., 1902. 3-е изд., испр. М.: Статут, 2003. С. 159.
<2> Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: Учебник / Пер. с итал. И.И. Маханькова; под общ. ред. Д.В. Дождева. М.: Норма, 2007. С. 94.

Понятие бестелесных вещей в определенном смысле дает истинно юридическое понимание сути категории вещи, показывая, что право - это область формального, а не фактического. Д.В. Дождев в интервью журналу "Закон" в 2006 г. отмечал, что формальная сущность сделана предметом права: "Обладая вещью на праве собственности, мы обладаем не самой этой вещью, а ее социальной и экономической стороной, т.е. тем, что обществом востребовано и ценится. Мы обладаем определенной ценностью вещи... сама система права - система социальная, общественная, формальная, и описывается она нормативной наукой, а не реальной. Это другая сущность, которая существует только в обществе как общественная форма, и, соответственно, то, что эта система регулирует (или чем она управляет), тоже с неизбежностью дематериализуется" <1>.
--------------------------------
<1> Дождев Д.В. Самой идеей вещного права мы преодолеваем зависимость от материальных вещей // Закон. 2016. N 6. С. 8.

В очень похожем русле также высказывается К.И. Скловский, когда указывает, что "право - сфера чисто идеальная, а не фактическая, поэтому весь мир природы (натура) находится вне рамок права. Если право называет некоторый объект вещью, то не потому, что эта вещь физически существует, а только потому, что она становится предметом прав и обязанностей". "Вещь - не естественное явление природы, которая, как некоторым кажется, дает свои свойства вещам. В природе вообще не существует вещей (выделено нами. - А.С.). Вещь - это продукт социальности, результат деятельности человеческого общества, направленной на разрыв природных связей и создание явлений, чуждых природе, утративших с ней связь".
К сожалению, несмотря на эти прекрасные слова, Константин Ильич не является сторонником идеи бестелесных вещей. Наоборот, он полагает телесность неотъемлемой характеристикой вещей. И, несмотря на это, в совместной работе с В.С. Костко он склонен относить криптовалюты к вещам <1>. Здесь позиция авторов удивительным образом смыкается с позицией, к которой подводит концепция бестелесных вещей.
--------------------------------
<1> Костко В.С., Скловский К.И. О понятии вещи. Деньги. Недвижимость // Вестник экономического правосудия РФ. 2018. N 8. С. 132.

Кристиан фон Бар, раскрывая юридическую суть категории вещей как бестелесных, вводит понятие "нормативная вещь". Этот термин очень удачен. Он подчеркивает, что в праве не бывает вещей из реальной, хозяйственной жизни. В праве свой собственный понятийный аппарат. В праве есть только вещи, которые воспринимаются им как вещи. Именно право формирует вещь в юридическом смысле, и вещью может быть все, что право посчитает таковой. Вещь - это не материальный предмет, вещь - это правовой режим. Вещь - это весь комплекс правовых норм, применимых в отношении того, что правовой системой воспринимается как вещь. Согласно фон Бару, "нормативные вещи... обязаны своим существованием концепции вещных прав, их породило юридическое воображение, воплотившееся в юридических нормах" <1>. В праве вещь представлена исключительно формально, она воображаемая. Это чистая абстракция. В природе юридических вещей или нормативных вещей не встречается. Они созданы правом для права и существуют только в праве.
--------------------------------
<1> Бар Кристиан фон. Для чего нужно понятие земельного участка (Grundstuck) и что это такое? О сложностях установления содержания понятия "вещь" в европейском вещном праве // Вестник гражданского права. 2018. N 5. С. 62 - 69.

Когда мы говорим о вещах как предметах материального мира, мы говорим так только потому, что формальные границы таких вещей совпадают с их естественными материальными границами. Однако эти границы могут и не совпадать ввиду отсутствия последних у некоторых объектов. Когда это происходит, возникает понятие бестелесных вещей.
Российское законодательство, в отличие, к примеру, от германского <1>, не содержит положений, отождествляющих вещи с материальным миром, что делает право открытым для категории бестелесных вещей и в целом сохраняет идею вещных прав <2>.
--------------------------------
<1> Согласно § 90 Германского гражданского уложения "вещами в смысле закона являются лишь телесные предметы". Гражданское уложение Германии: Вводный закон к Гражданскому уложению / Пер. с нем.; [В. Бергманн, введ., сост.]; науч. ред. Т.Ф. Яковлева. 4-е изд., перераб. М.: Инфотропик Медиа, 2015. 888 с.
<2> Дождев Д.В. Указ. соч. С. 8, 9.

В самом начале появления многоквартирных домов перед юридическим миром встала проблема с определением объекта права. Когда был один дом и один собственник, все было вроде понятно, но несколько человек в одном многоквартирном доме, желающих право собственности на свой уголок, виделось как проблема. В каждой стране этот вопрос решили по-своему. В России после распада СССР люди тоже жаждали права собственности. И им его дали, в частности на квартиры. Но что это за объект права - квартира? Он вроде материальный. Но можно ли снести стену в квартире, если она "моя"? А вбить гвоздь в стену? А покрасить? Где установлены те естественные материальные границы, которые мы так привыкли видеть в понятии "вещь"? Их нет. Тем не менее квартиры у нас считаются вещами. А границы? Границы здесь исключительно формальные, и очерчены они пределами имеющегося права собственности. Там, где наше право сталкивается с правом нашего соседа, и проходит граница. Вбить гвоздь в стену нам никто не запретит, и это будет в пределах права. Однако если мы пробьем стену насквозь, мы встретимся с возражением нашего очень недовольного соседа. Таким образом, квартиры, несмотря на то что их можно потрогать, относятся к вещам бестелесным, которые не имеют естественных материальных границ.
Таким же образом, как и квартиры, земельные участки относятся к вещам бестелесным. Они тоже не имеют естественных материальных границ. Земля цельная и не делится сама по себе на участки. Границы здесь очерчивает человеческое сознание, но не природа. Д.В. Дождев в этом отношении отмечает, что "земельный участок - нематериальное явление, объектом права собственности будет то, что признано земельным участком... его границы, которые совершенно условны, - это то, что в БТИ нарисовано, а не то, что на самом деле происходит на земле" <1>.
--------------------------------
<1> Дождев Д.В. Указ. соч. С. 8.

По мнению Кристиана фон Бара, "сам факт существования земельных участков как объектов вещных прав возможен лишь благодаря положениям вещного права о земельных участках. Земельные участки... являются нормативными вещами". "Земельный участок - это плод юридического воображения". Они "не существуют сами по себе, поэтому они не отделены физически друг от друга. Их индивидуализация является плодом деятельности юристов". И как бы нам ни хотелось увязывать телесность с осязанием, с возможностью что-то трогать, "при правильном анализе неизбежен. вывод: сам по себе тот факт, что земельный участок состоит из почвы, не придает ему качества телесности" <1>.
--------------------------------
<1> Бар Кристиан фон. Указ. соч. С. 62 - 69.

Как показано выше, в нашем правопорядке уже имеются примеры объектов, которые с уверенностью можно назвать бестелесными вещами. Появление криптовалют дополняет список таких объектов. Поэтому отсутствие материи в криптовалютах не должно смущать в возможности квалификации их как вещей, если мы опираемся на правовой подход. В строго юридическом смысле все вещи являются бестелесными, они все формальны. Просто так получается, что одни из них помимо формальных имеют еще естественные материальные границы, а другие нет.
Следует отметить, что определенный сдвиг в сторону вещно-правового подхода к криптовалютам сделан нашей судебной практикой, где суд указал, что владелец криптокошелька фактически "осуществляет полномочия, близкие к полномочиям собственника, предусмотренным ч. 2 ст. 35 Конституции РФ и ст. 209 ГК РФ" <1>. Поскольку собственность бывает только на вещи, сразу видно направление мысли. В данных словах видны как отклики истинного интереса в вещно-правовом подходе к криптовалютам, так и та неуверенность, которую испытывает российская правовая действительность, используя слова "близкие к полномочиям собственника".
--------------------------------
<1> См. Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 15.05.2018 N 09АП-16416/2018 по делу N А40-124668/2017.

Более уверенный вещно-правовой подход к криптовалютам сформировался в Республике Беларусь. Согласно п. 3 Приложения N 1 к Декрету Президента Республики Беларусь от 21.12.2017 N 8 "О развитии цифровой экономики" владелец цифрового знака (токена) - субъект гражданского права, которому цифровой знак (токен) принадлежит на праве собственности или на ином вещном праве <1>. Как отмечает Д.В. Федоров, "из этого следует, что токен позиционируется как самостоятельный объект гражданских прав, правовой режим которого аналогичен правовому режиму вещей" <2>.
--------------------------------
<1> Под цифровым знаком (токеном) в рамках данного нормативного акта понимается криптовалюта. URL: http://president.gov.by/ru/official_documents_ru/view/dekret-8-ot-21-dekabrja-2017-g-17716 (дата обращения: 03.06.2019).
<2> Федоров Д.В. Токены, криптовалюта и смарт-контракты в отечественных законопроектах с позиции иностранного опыта // Вестник гражданского права. 2018. N 2. С. 52.

Конечно, российский законодатель может пойти по иному пути, им может быть выбран специальный правовой режим для криптовалют (отличный от режима вещей). Однако насколько это целесообразно? Действующее российское законодательство уже сейчас имеет все, что нужно для обеспечения интересов владельцев криптовалют, если относиться к ним как к вещам. Рассмотрим криптовалюты в наиболее актуальных ситуациях.
Представляется целесообразным начать с вопроса о владении. Как определить владельца криптовалют, в частности биткоинов? Поскольку они анонимны и не имеют связи с конкретным лицом, может сложиться впечатление, что отношения принадлежности или владения зависят от того, кто является обладателем приватного ключа, позволяющего осуществлять транзакции с соответствующего криптовалютного адреса, на котором они учитываются. Однако данное впечатление является обманчивым. На основе только такого критерия невозможно установить, кому принадлежат криптовалюты, в частности, в ситуации, когда приватный ключ находится в обладании двух или более лиц. Кроме того, получение доступа к управлению криптовалютами не является основанием возникновения прав на криптовалюты, что хорошо видно в случае незаконного способа получения приватного ключа, например при хакерской атаке. Странно было бы считать, что в случае кражи приватного ключа вор получает правовую позицию в отношении соответствующих криптовалют.
Обладание приватным ключом не может устанавливать владение. Сама возможность взять что-то чужое владения еще не предоставляет. Пока изначальный владелец сохраняет контроль над криптовалютами, владение следует признавать за ним даже в том случае, если к его криптовалютному адресу имеет доступ иное лицо. Как отмечали еще римские юристы (Нерва-сын), "владение движимыми вещами, за исключением раба, продолжается до тех пор, пока они находятся под нашим контролем, т.е. до тех пор, пока мы в состоянии, если захотим, возобновить естественное владение" <1>.
--------------------------------
<1> Paul, 54 ad ed., D. 41, 2, 3, 13. Цит. по: Дождев Д.В. Владение в системе гражданского права (часть 2) // Вестник гражданского права. 2010. Т. 10. N 1. С. 4 - 78.

Традиционно со времен Ф.К. фон Савиньи считается, что владение приобретается посредством установления фактической власти над вещью в соединении с волей держателя обладать вещью как собственной. Однако такой подход не охватывает все признаваемые в праве ситуации владения, что показала как критика данного подхода, так и необходимость самим Савиньи выделять особую группу "аномальных" ситуаций владения. Представляется, что более верным подходом является определение владения через основания (титулы) <1>, за которыми правовая система признает владение. Если исходить из правила, что нельзя произвольно изменить основание своего владения (nemo sibi ipsum causam possessionis mutare posse), то такое основание может выступать в качестве определяющего владение объективного признака <2>.
--------------------------------
<1> Основание (титул) владения - юридический факт или сделка, по которой получена вещь.
<2> Наилучшую разработку категория владения получила в работе Д.В. Дождева "Владение в системе гражданского права (часть 2)" (Вестник гражданского права. 2010. Т. 10. N 1. С. 4 - 78).

Ориентируясь на этот признак, мы совершенно точно можем определить владельца криптовалют. К примеру, в случае если криптовалюты поступили в обладание в результате майнинга, основанием может считаться создание новой вещи (ст. 218 ГК РФ). Владельцем будет тот, кто "майнил". При переводе криптовалют заемщику в исполнение договора займа основанием владения будет, соответственно, договор займа. При этом данное основание не только совершенно точно указывает на заемщика как на владельца, но и определяет содержательные аспекты такого владения. В рамках классического разделения владения на "владение для себя" (possessio suo nomine) и "владение для другого" (in possessione nomine alieno esse) владение на основании договора займа будет относиться к первому, что следует из нормативной конструкции данного типа договора, отражающего намерение заемщика, приобретающего криптовалюты в собственность, владеть ими от собственного имени ("для себя").
В современном праве разделение владения на "владение для себя" и "владение для другого" не имеет значения с точки зрения владельческой защиты. В обоих случаях защита предоставляется одинаковая. Однако данное разделение имеет значение в иных случаях. В ситуации приобретательной давности и при определении ответчика по виндикации владельцем признается только "владелец для себя". Такой владелец фактически противопоставляется "владельцу для другого" (голому держателю), который в указанных случаях владельцем не признается. Таким же образом это разделение имеет значение и при совершении сделки по передаче собственности (tradicio).
Вместе с тем не все из указанных ситуаций могут применяться к криптовалютам. В связи с нематериальной природой криптовалют владение ими может осуществляться не на любом основании. Большая часть оснований, характеризующих "владение для другого" (например, договоры аренды, ссуды, перевозки, хранения, подряда), либо в принципе неприменимы к криптовалютам, либо их применение не имеет практического смысла. Пожалуй, исключением здесь могут являться сделки, которые в той или иной степени связаны с юридическим посредничеством (представительством, поручением). В странах, использующих конструкцию траста, предприняты попытки его применения в отношении криптовалют. В нашей стране траст не применяется, однако договор доверительного управления в определенной степени призван обеспечивать схожие функции.
Рассматривая основание (титул) как объективный признак установления владельца криптовалют, следует учитывать, что на криптовалютный адрес могут поступать и списываться с него криптовалюты по различным основаниям. Выяснять основание для каждой транзакции неудобно. Однако этого и не требуется. Достаточно показать связь нескольких транзакций по криптовалютному адресу с теми сделками, в исполнение которых они совершались. Таким образом, можно установить конкретное лицо, которое является владельцем данного криптовалютного адреса и, соответственно, криптовалют, на нем учитываемых. Если такое лицо покажет, что совершаемые транзакции осуществлялись в исполнение именно его сделок, он докажет принадлежность криптовалют, учитываемых на данном адресе.
Обладание приватным ключом двумя или более лицами видится как нестандартная ситуация, и в практике она, скорее всего, будет встречаться не так уж и часто. В такой ситуации выявление того, кто из обладателей приватного ключа является истинным владельцем или правообладателем, имеет смысл только при наличии спора в отношении криптовалют. В связи с этим в большинстве случаев для определения владельца будет достаточным наличие обладания приватным ключом. И только при усложнении ситуации с двумя и более обладателями приватного ключа, как уже было отмечено, появляется необходимость обращаться к основаниям владения (к сделкам, в исполнение которых осуществлялись транзакции криптовалют).
Владение криптовалютами наибольшим образом похоже на владение вещами, определенными родовыми признаками, поскольку индивидуальные свойства (если они есть) для отношений с их использованием не имеют значения. Проводя аналогию с чем-то более привычным, можно условно представить себе криптовалютный адрес как склад, в котором хранятся родовые вещи. Криптовалюты здесь, словно зерно, хранящееся на этом складе. Однако наиболее подходящей аналогией представляются наличные деньги, которые одновременно выступают в обороте вещами и платежным средством. Эта аналогия выглядит особенно занимательной в свете того, что Сатоши Накамото, предполагаемый создатель биткоинов, называл их цифровой пиринговой наличностью. Это что-то вроде наличных денег в цифровом выражении.
В юридической литературе уже имелись попытки сравнения криптовалют с категорией денег. К сожалению, не все из этих попыток можно признать успешными. Казалось бы, в юридическом плане мы совершенно точно знаем, что деньгами является, а что нет. Однако некоторые авторы в этом вопросе зачастую углубляются в анализ экономических, а не правовых категорий <1>. А между тем акцент в данном вопросе непременно должен быть смещен в правовую плоскость. Примером юридического подхода к вопросу о деньгах может служить позиция М.М. Агаркова, который выделяет следующие аспекты денег: 1) "денежные знаки... являются средством погашения обязательств" и 2) являются "законным платежным средством, т.е. обязательны к приему кредитором в отношении денежного долга". В.А. Белов, вдохновившись высказываниями М.М. Агаркова о денежных знаках, в своем комментарии отмечает, что это "едва ли не единственный в нашей литературе случай строго частноправового подхода к функциям денег: вместо традиционно длинных, но малосодержательных рассказов о деньгах - средствах обращения, платежа и тезаврации (образования сокровищ), мере стоимости, и о таинственных "мировых деньгах" - четкое и ясное указание о значении денег в частном (гражданском) праве - средство погашения (прекращения) обязательств и ничего больше" <2>.
--------------------------------
<1> См., напр.: Беляев М.К. Биткоин: деньги или не деньги? // Финансы. 2014. N 3. С. 68 - 71.
<2> Агарков М.М. Гражданское и торговое право: источники, категории, институты, конструкции (педагогическое наследие): В 3 кн.: Учеб. пособ. для бакалавриата и магистратуры. Кн. 1. М.: Юрайт, 2018. С. 232 - 233, 283.

Указанные М.М. Агарковым аспекты денег определяют их сущность и сегодня. Обязательность денег к приему в платежи на всей территории Российской Федерации позволяет за счет денег погашать практически любой денежный долг. И это свойство денег имеет настолько широкий охват, что привносит в гражданский оборот истинную свободу в действиях, свободу, недостижимую при использовании других объектов гражданских прав (в том числе при использовании криптовалют). Даже в неденежном обязательстве денежное обязательство незримо присутствует, как бы подстраховывая оборот погашающей силой денег в случае неисполнения основного долга (убытки).
В данном контексте также совершенно верно указывает на юридическую суть денег Л.А. Новоселова, отмечая, что "для гражданского права наиболее существенно определение денег как предмета денежного обязательства". "Способность законного платежного средства независимо от его реальной стоимости погашать любой денежный долг в размере, соответствующем номиналу денежного знака, обеспечивается государством посредством использования правовых средств". Л.А. Новоселова обращает внимание, что "законное платежное средство всегда рассматривается государством как надлежащий и окончательный предмет исполнения по денежному обязательству - должник не вправе отказаться от его принятия без того, чтобы не впасть в просрочку. В конечном счете любой денежный долг может быть погашен посредством передачи законного платежного средства, в частности при принудительном исполнении" <1>.
--------------------------------
<1> Новоселова Л.А. О правовой природе биткоина // Хозяйство и право. 2017. N 9. С. 8 - 9.

После таких замечательных слов совершенно неожиданными видятся последующие доводы Л.А. Новоселовой относительно возможности наличия "денежного обязательства, выраженного в биткоинах и подлежащего оплате в биткоинах" и того, что биткоин является разновидностью денег <1>. С этими доводами сложно согласиться. Л.А. Новоселова полагает, что "отсутствие у биткоина свойства законного платежного средства не препятствует признанию его деньгами для определенных целей (в частности, для целей исполнения денежного обязательства, для кредитования и т.д.)" <2>. Однако именно все указанное о деньгах как раз этому и препятствует. Один из рассмотренных выше аспектов денег отражен в ст. 317 ГК РФ, в которой указано, что "денежные обязательства должны быть выражены в рублях". В п. 27 Постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 N 54 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении" на этот счет разъяснено, что "в силу статей 140 и 317 ГК РФ при рассмотрении споров, связанных с исполнением денежных обязательств, следует различать валюту, в которой денежное обязательство выражено (валюту долга), и валюту, в которой это денежное обязательство должно быть исполнено (валюту платежа). По общему правилу валютой долга и валютой платежа является рубль (пункт 1 статьи 317 ГК РФ)". Таким образом, ни о каком денежном обязательстве в биткоинах не может быть и речи, пока наш правопорядок этого непосредственно не признает. При этом даже при признании за криптовалютами свойства погашения (прекращения) денежных обязательств полного отождествления с деньгами все равно не произойдет из-за их обязательности к приему во все виды платежей на всей территории Российской Федерации.
--------------------------------
<1> Новоселова Л.А. Указ. соч. С. 12.
<2> Новоселова Л.А. Указ. соч. С. 10.

Вместе с тем придание криптовалютам свойства платежного средства имеет определенный смысл. А.Ю. Толкачев и М.Б. Жужжалов в своей статье "Криптовалюта как имущество - анализ текущего правового статуса" обращают внимание на такое явление, как "договорные деньги", т.е. "объекты, имеющие значение денег в отношениях между сторонами". Авторы справедливо не признают в них юридических денег, способных погашать денежное обязательство, указывая, что "на уровне гражданского права частных денег нет в принципе" <1>. Однако на это явление можно смотреть и несколько иначе. В частности, правопорядок может сделать уступку в сторону договорных денег, давая им возможность погашать денежный долг, не признавая их деньгами. Сегодня с подобным пониманием смотрят на данный вопрос в Германии. 27 февраля 2018 г. Минфином Германии было издано письмо <2>, согласно которому криптовалюты были объявлены средством платежа <3>. Это не сделало криптовалюты деньгами в понимании немцев, как многие могли бы подумать. Вместо этого криптовалюты были приравнены к средствам платежа при условии, что они не служат никакой иной цели, кроме чистого способа оплаты. Этим, как представляется, была осуществлена попытка отграничения криптовалют от токенов, которыми удостоверяются имущественные права. При этом немецкие авторы, комментируя положения данного письма, отмечают, что "биткоины, как и другие криптовалюты, не являются законным платежным средством, в отличие от евро. Требований, касающихся обязательности приема биткоинов в платежи, не существует. Вопрос о том, принимать ли продавцу товаров или услуг биткоины или нет, является вопросом исключительно частного права, который продавец может и должен решить для себя самостоятельно" <4>.
--------------------------------
<1> Толкачев А.Ю., Жужжалов М.Б. Криптовалюта как имущество - анализ текущего правового статуса // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. N 9. С. 106.
<2> BMF, Schreiben v. 27.02.2018, III C 3 - S 7160-b/13/10001. URL: http://www.bundesfinanzministerium.de/Content/DE/Downloads/BMF_Schreiben/Steuerarten/Umsatzsteuer/Umsatzsteuer-Anwendungserlass/2018-02-27-umsatzsteuerliche-behandlung-von-bitcoin-und-anderen-sog-virtuellen-waehrungen.pdf?blob=publicationFile&v=1 (дата обращения: 15.06.2019).
<3> Позиция основывалась на решении Европейского суда по правам человека (Urteil v. 22.10.2015, C-264/14 (Hedqvist), Haufe Index 8636784). URL: http://curia.europa.eu/juris/document/document.jsf?text=&docid=170305&pageIndex=0&doclang=EN&mode=req&dir=&occ=first&part=1&cid=606120 (дата обращения: 15.06.2019).
<4> URL: https://www.winheller.com/bankrecht-finanzrecht/bitcointrading/bitcoinundsteuer.html (дата обращения: 15.06.2019).

В качестве еще одного аспекта вещественности криптовалют следует рассмотреть способ передачи прав на них. Представляется, что способы передачи права обычно коррелируют с сущностью самих прав, подлежащих передаче. Поэтому о содержании прав на криптовалюты в определенной степени может свидетельствовать способ передачи таких прав. Особенно это касается тех ситуаций, когда при передаче права ключевую роль должна играть воля носителя права и передача права осуществляется на основании сделки (исключая правопреемство). Основными способами передачи прав в гражданском праве обычно выступают традиция и цессия.
Цессия представляет собой способ передачи обязательственных прав. Согласно ст. 382 ГК РФ "право (требование), принадлежащее на основании обязательства кредитору, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или может перейти к другому лицу на основании закона". Поскольку криптовалюты явно не являются правом требования, передача их или прав по ним не может осуществляться посредством цессии. Вместе с тем даже если абстрагироваться от этого, конструкция цессии все равно не подходит. Согласно ст. 389.1 ГК РФ по цессии момент передачи права по общему правилу определен моментом заключения договора, на основании которого производится уступка, однако в ситуации с криптовалютами приобретателю важно получение самих криптовалют и возможности распоряжаться ими. Без этого криптовалюты для него мало чего стоят.
Традиция в этом плане больше подходит для обеспечения интересов приобретателя криптовалют и его контрагента, поскольку по традиции права на вещь по общему правилу переходят с момента ее передачи (ст. 223 ГК РФ). Криптовалюты передаются посредством совершения их транзакции, что вполне может рассматриваться как передача в смысле ст. 224 ГК РФ, согласно которой для передачи необходимо фактическое поступление вещи во владение приобретателя или указанного им лица. Именно такую передачу владения и обеспечивает транзакция криптовалют.
В данном случае не должно смущать отсутствие телесного контакта при передаче, так как право здесь призывает к передаче не самой вещи, а к передаче владения ею. Владение - это правовое, исключительно формальное явление. Классическая передача вещи "из рук в руки" является лишь одним из способов передать владение. Другие же способы передачи владения исторически, начиная с римского права, всегда выходили за рамки физического контакта. Примером этому могут служить такие способы, как traditio symbolica, traditio brevi manu, traditio longa manu, constitutum possessorium <1>.
--------------------------------
<1> В ГК РФ отмечены все упомянутые виды традиции, кроме constitutum possessorium. Подробнее о данных способах передачи владения см.: Сэгерт В. Консенсуальная система и система передачи в европейском частном праве - консенсус в отношении передачи? // Ежегодник сравнительного права. М., 2011. С. 297 - 299.

Как отмечает В.М. Будилов, "фактической передачей" признавалось не только "физическое овладение", т.е. передача вещи из рук в руки в буквальном смысле, но также и любой "иной способ, ведущий к надежному владению вещью", главное, чтобы в результате этих действий возникло possessio corpore, т.е. "фактическое господство над телесной вещью с намерением владеть ею для себя" <1>. Очень красиво об этом сказали сами римские юристы (Павел): "...нет необходимости приобретать владение телесным прикосновением и осязанием, но даже взглядом и волей доказывается владение теми вещами, которые вследствие своей тяжести не могут быть передвинуты" <2>.
--------------------------------
<1> Будилов В.М. Приобретение права собственности по договору в концепции вещного права Германии: к дискуссии о развитии российского вещного права. М.: Статут, 2015. 559 с.
<2> Paul, 54 ad ed., 41, 2, 1, 21 URL: http://krotov.info/acts/06/2/corp_yust_44.htm (дата обращения: 03.06.2019).

При изучении традиции в качестве способа передачи прав на криптовалюты может смутить сходство со способом передачи безналичных денег. И криптовалюты, и безналичные деньги передаются посредством транзакции. Однако это сходство здесь исключительно внешнее. О нем можно говорить с терминологической или с технической стороны, но юридически это совершенно разные вещи.
В соответствии с господствующим мнением безналичные деньги относятся к обязательственным правам и к ним не применяются способы передачи права собственности. Как отмечает Л.П.У. Ван Влиет, "голландская, немецкая, французская и английская правовые системы" - а мы можем добавить, и российская - "не рассматривают... платежи как передачу права собственности: денежные средства на банковском счете не рассматриваются в качестве имущества, в отношении которого возможно установление права собственности. Строго говоря, никто не является собственником денежных средств на своем банковском счете: это только личное требование клиента к его банку. Это становится очевидным, когда банк объявляется банкротом. Владелец счета (клиент банка) не имеет возможности виндицировать деньги со своего счета у банка-банкрота или у управляющего конкурсной массой в процессе банкротства, т.е. в ранге кредиторов он занимает место обычного необеспеченного кредитора" <1>.
--------------------------------
<1> Ван Влиет Л.П.У. Сравнительно-правовые аспекты перехода прав на движимые вещи: классификация систем перехода прав // Ежегодник сравнительного права. М., 2011. С. 239 - 240.

С криптовалютами дело обстоит совершенно иначе. Криптовалюты не являются обязательственными правами, поскольку никакого права не удостоверяют. Тут нет никаких отношений с посредниками, и транзакции осуществляются напрямую от плательщика к получателю. Если говорить об оплате, насколько можно так говорить применительно к криптовалютам, то оплата криптовалютой напоминает способ оплаты не безналичными, а наличными деньгами. Как отмечают И.А. Цинделиани и Л.Б. Нигматулина, "на примере самой известной криптовалюты - биткоин - можно утверждать, что это электронный, цифровой эквивалент наличных денег" <1>. Авторы указывают, что основополагающим фактором развития криптовалют является то, что они, как и наличные деньги, "могут быть переданы без какого-либо согласия третьей стороны" <2>.
--------------------------------
<1> Цинделиани И.А., Нигматулина Л.Б. Криптовалюта как объект гражданско-правового и финансово-правового регулирования // Финансовое право. 2018. N 7. С. 17.
<2> Цинделиани И.А., Нигматулина Л.Б. Указ. соч. С. 18.

Как представляется, результат совершенной транзакции криптовалют ориентирован на обеспечение эффекта, значимого против всех (erga omnes), так же как ориентированы юридические нормы, опосредующие переход права собственности <1>. Эту мысль, правда в несколько своеобразном виде, пытаются отразить и другие авторы. И.А. Цинделиани и Л.Б. Нигматулина, не признавая вещного права за криптовалютами, тем не менее указывают, что конструкция отношений с криптовалютами "напоминает чем-то принцип публичности вещного права, существующего в германском праве, который реализуется либо в форме записи в поземельной книге (Grundbuch) (поскольку к недвижимости здесь относятся только земельные участки), либо в форме предусмотренного § 929 BGB для отчуждения движимых вещей "вещного договора" (Einigung)" <2>.
--------------------------------
<1> См.: Дождев Д.В. Защита права собственности при отпадении основания сделки: теоретические модели и адресат регулирования // Право и власть: основные модели взаимодействия в многополярном мире: Сб. тр. Междунар. науч. конференции (Воронеж, 2 - 3 июня 2017 г.) / Отв. ред. В.В. Денисенко. Воронеж, 2017. С. 47.
<2> Цинделиани И.А., Нигматулина Л.Б. Указ. соч. С. 20.

А.И. Савельев, рассматривая криптовалюты в соотношении с ценными бумагами, указывает, что "передачу криптовалюты можно в определенной степени сравнить с вещным договором в немецком праве... Такие договоры не порождают обязательственных правоотношений" <1>. Вместе с тем, когда говорится о вещном договоре, имеется в виду лишь то, что он приводит (неважно, самостоятельно или в совокупности с иными элементами сложного состава) к вещному, а не обязательному эффекту. Именно такой смысл вкладывал в данное понятие и Ф.К. фон Савиньи, впервые предложивший и обосновавший категорию вещных договоров (dingliche Vertrage) <2>. В российском праве каузальная передача владения производит точно такой же исключительно вещно-правовой эффект, перенося при соответствующем основании (купле-продаже, дарении, займе) право собственности на приобретателя.
--------------------------------
<1> Савельев А.И. Криптовалюты в системе объектов гражданских прав // Закон. 2017. N 8. С. 145.
<2> См.: Тузов Д.О. О правовой природе традиции // Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2006. С. 73.

Германское право и российское право в вопросе передачи собственности на движимые вещи относятся к системе передачи. Разница состоит только в том, что у нас система каузальной передачи, а в Германии - абстрактной передачи. Тем не менее оба государства пытаются исходить из принципа "разделения". Поэтому нет никакой разницы между "вещным договором" и нашей каузальной передачей, когда в действительности мы хотим сказать только то, что, по нашему мнению, результат транзакции криптовалют ориентирован на обеспечение вещного (абсолютного) эффекта.
Таким образом, если не обращать внимания на дискуссионность вопроса о материальности вещи, то конструкция традиции представляется наиболее подходящей в качестве способа передачи прав на криптовалюты, склоняя представления о криптовалютах в сторону их вещной природы.
В данную концепцию также вписываются и способы защиты права. Поскольку права и способы их защиты взаимно обусловлены, способ защиты может в определенной степени указывать на присущее ему право.
Одним из основных вещных способов защиты является виндикационный иск. При возникновении ситуации, когда необходимо вернуть криптовалюты из чужого незаконного владения, хочется иметь правовой механизм защиты наподобие такого иска. Хочется вернуть свое. Однако идея о применении виндикации к криптовалютам воспринимается неоднозначно. А.И. Савельев указывает, что к криптовалютам "неприменим виндикационный иск (так называемый иск невладеющего собственника к владеющему несобственнику), поскольку он рассчитан на ситуации, при которых существует возможность расщепления фактического обладания единицей криптовалюты и прав на нее, в то время как в рамках блокчейна эти аспекты неразрывно связаны" <1>. Вместе с тем представляется, что в данном случае проблема состоит не в невозможности расщепления фактического обладания криптовалютами и прав на них, а в возможности сохранения индивидуализации криптовалют. Обычно считается, что "объектом виндикации во всех без исключения случаях является индивидуально-определенная вещь, сохранившаяся в натуре" <2>. Вместе с тем виндикация возможна и на вещи, определенные родовыми признаками. Как отмечает Б.Б. Черепахин, "нет никаких оснований для недопущения виндикации родовых вещей, точнее, вещей, определяемых родовыми признаками. Необходимо только, чтобы спорная вещь могла быть так или иначе индивидуализирована и идентифицирована" <3>. Наглядным примером виндикации родовых вещей в нашем случае могут выступать наличные деньги. Ван Влиет в их отношении пишет: "Банкноты и монеты могут быть виндицированы при том условии, что не смешивались с иными деньгами до такой степени, что они не могут быть идентифицированы" <4>.
--------------------------------
<1> Савельев А.И. Указ. соч. С. 149.
<2> Суханов Е.А. Вещное право. Научно-познавательный очерк. М.: Статут, 2017. С. 261.
<3> Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2001. С. 177.
<4> Ван Влиет Л.П.У. Указ. соч. С. 239.

Указанные слова вполне уместны и для современной российской действительности. Вопреки бытующему мнению, ст. 302 ГК РФ, содержащая правила о возражении на виндикацию, не запрещает виндикацию денег. Данная статья устанавливает запрет на виндикацию денег только от добросовестного приобретателя. Таким образом, виндикация от недобросовестного приобретателя вполне допустима и должна осуществляться на основании общих положений ст. 301 ГК РФ. Указанное позволяет допускать виндикацию и других родовых вещей. Представляется, что в подобном качестве могут рассматриваться и криптовалюты. Применение виндикации к криптовалютам, находящимся в незаконном владении, например при краже, представляется возможной только в случае, если криптовалюты не смешивались бы с иными криптовалютами таким образом, чтобы не могли бы быть идентифицированы. Если технически нельзя совершить обратную транзакцию тех же самых единиц криптовалюты, что ранее были зачислены, виндикация будет невозможной. Мы не сможем сказать точно, что возвращаются те же криптовалюты, что выбыли из владения собственника. В этом случае не происходит сохранения в натуре, и тот же вор может считаться обладателем прав на криптовалюты на первоначальном основании в силу уничтожения прежнего объекта прав его смешением (confusio и commixtio) и создания нового. Виндикация является недостижимой, если по каким-то причинам вещь будет уничтожена. В римском праве тот, кто смешал чужие деньги со своими, становился их исключительным собственником <1>. Полагаем, что при смешении криптовалют следует придерживаться такого же принципа. Из указанного видно, что виндикация не невозможна для криптовалют, а всего лишь маловероятна. В случае поступления криптовалют на пустой криптовалютный адрес нет никаких правовых препятствий для их виндикации, если воспринимать криптовалюты как вещь. Конечно, в практике пустой криптовалютный адрес вряд ли встретится и, как указано выше, виндикация не будет возможной. Вместе с тем, как справедливо замечает А.И. Савельев, "это не значит, конечно, что защита прав владельца биткоина от их кражи невозможна в принципе, просто она будет носить или деликтный характер (иск из причинения вреда имуществу) и рассматриваться по правилам главы 59 ГК РФ, или кондикционный характер (иск из неосновательного обогащения) и рассматриваться по правилам главы 60 ГК РФ" <2>.
--------------------------------
<1> Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: Учебник. С. 229.
<2> Савельев А.И. Указ. соч. С. 149. Кондикционный иск является субсидиарным, поэтому практическое его применение, вероятно, будет связано с исполнением недолжного.

Иск о возмещении вреда (ст. 1064 ГК РФ) применяется при наличии собственно вреда, которым вполне можно считать уничтожение украденных криптовалют путем их смешения на криптовалютном адресе похитителя. Возмещение вреда является обязательственным способом защиты права. Вместе с тем способы возмещения вреда, предусмотренные ст. 1082 ГК РФ, предоставляют замечательный инструментарий, который позволяет как возместить вред в натуре (предоставить вещь того же рода и качества, исправить поврежденную вещь и т.п.), так и причиненные убытки. Таким образом, похититель может вернуть сами криптовалюты того же рода и качества или денежную сумму (деньги) в размере похищенных криптовалют. Как представляется, возможность вернуть криптовалюты в натуре может являться свидетельством вещного характера прав, лежащих в основе владения (обладания) криптовалютами.
Кондикция также является обязательственно-правовым способом защиты и применяется в отношении любого имущества. Вследствие этого создается впечатление, что данный способ защиты не может характеризовать право, лежащее в основе защищаемых отношений, как вещное. Однако кондикция в зависимости от того, за счет какого вида имущества - вещей или имущественных прав - произошло неосновательное обогащение, имеет разные модели защиты. В случае вещей кондикция предполагает возврат потерпевшему имущества в натуре (ст. 1104 ГК РФ), имущественные же права защищаются путем требования восстановления прежнего положения, в том числе возвращения документов, удостоверяющих переданное право (ст. 1106 ГК РФ).
В случае криптовалют восстановление прежнего положения со стороны обогатившейся стороны представляется невыполнимым, поскольку считается, что децентрализованные криптовалюты, такие как, например, биткоины, технически невозможно восстановить (воссоздать) посредством введения (исправления) соответствующей электронной записи. В такой ситуации требуется обратный перевод криптовалют на криптовалютный адрес (например, на биткоин-адрес) изначального владельца. В связи с этим применение кондикции в отношении криптовалют возможно только путем возврата их потерпевшему в натуре, что, в свою очередь, свидетельствует в пользу признания за ними вещно-правовой природы.
При использовании кондикционного иска или иска о возмещении вреда следует учитывать, что даже при наличии выигрышного судебного решения вернуть свои криптовалюты в натуре получится только при добровольном его исполнении ответчиком. А ответчик по кондикции или иску о возмещении вреда может и отказаться от добровольного исполнения такого судебного решения и вряд ли согласится предоставить кому-либо приватный ключ к своему криптовалютному адресу для принудительного исполнения. Решением в подобной ситуации, как представляется, может быть замена исполнения (ст. 203 ГПК РФ и ст. 324 АПК РФ). В случае неисполнения решения суда в добровольном порядке следует взыскивать убытки за счет иного имущества должника.
Аналогичный подход, с одной стороны, может быть также употребим и при применении последствий по недействительной сделке. Согласно п. 2 ст. 167 ГК РФ каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре - возместить его стоимость. С другой стороны, данный подход может оказаться непрактичным в отношении некоторых ситуаций. К примеру, в случае если купля-продажа криптовалют за рубли будет признана недействительной, а покупатель откажется возвращать криптовалюты, возместить их стоимость не получится, поскольку продавец изначально уже получил стоимость проданных криптовалют. В данном случае признание недействительности и применение последствий недействительности эффекта не образуют.
Трудности с реализацией (принудительной реализацией) криптовалют имеются и в случае банкротства. Судебная практика уже столкнулась с этой проблемой. В судебном разбирательстве финансовым управляющим в целях включения криптовалют в конкурсную массу было заявлено ходатайство с тем, чтобы обязать гражданина предоставить финансовому управляющему доступ к криптокошельку (передать пароль). В данном требовании ему было отказано со ссылкой на то, что анонимность пользователей криптовалют не позволяет с определенностью установить принадлежность криптовалюты в криптокошельке именно гражданину-должнику <1>. Однако в кассационной инстанции суд все же принял решение обязать гражданина-должника передать финансовому управляющему доступ к криптокошельку (передать пароль) для пополнения конкурсной массы <2>. Как будет исполняться такого рода решение, пока неизвестно. В цивилизованном обществе представляется немыслимым заставить человека предпринять усилие что-либо сделать. Если гражданин откажется предоставить пароль, забудет его или сначала переведет криптовалюты на другой криптокошелек или криптовалютный адрес, данное решение исполнить будет затруднительно или бесполезно (когда средств там уже не будет). Возможно стимулировать гражданина к выполнению решения суда имущественными санкциями (например, штрафом за неисполнение решения суда), но в условиях банкротства гражданина предъявлять к нему какие-либо санкции, еще больше ухудшающие его имущественное положение, видится не вполне оправданным.
--------------------------------
<1> Определение Арбитражного суда г. Москва от 05.03.2018 по делу N А40-124668/17-71-160Ф.
<2> Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 15.05.2018 N 09АП-16416/2018 по делу N А40-124668/2017.

Как видно из рассмотренных вопросов, криптовалюты наилучшим образом находят себя в качестве вещей. Однако об их вещественности также может свидетельствовать и действующая классификация объектов гражданских прав. Сегодня определенной точкой опоры в суждении о криптовалютах можно считать отнесение их к имуществу. После появления статьи А.И. Савельева "Криптовалюты в системе объектов гражданских прав" эту идею стали поддерживать многие. Автор данной статьи проводит сравнительный анализ криптовалют с различными объектами гражданских прав, приходя в итоге к выводу, что "с точки зрения действующего российского законодательства криптовалюты можно рассматривать в качестве иного имущества" <1>. На основе такого вывода были сформированы и положения изначальной редакции законопроекта N 419059-7 "О цифровых финансовых активах" <2>, в ст. 2 которого цифровой финансовый актив в виде криптовалюты и токена непосредственно признается имуществом.
--------------------------------
<1> Савельев А.И. Указ. соч. С. 155.
<2> Сайт Государственной Думы РФ. URL: http://sozd.parlament.gov.ru/bill/419059-7 (дата обращения: 15.06.2019).

Отнесение криптовалют к категории имущества имеет важное значение <1>. В ст. 128 ГК РФ имущество представлено как собирательное понятие, объединяющее различные объекты гражданских прав в определенную имущественную группу. Признание криптовалюты имуществом фактически дополняет эту группу новым элементом. А между тем все эти элементы разделяются на вещи и имущественные права. Таким образом, признание криптовалюты в качестве имущества приводит нас к необходимости рассуждений в рамках указанных категорий, и область поиска содержания прав на криптовалюты и токены сужается до вещей и имущественных прав. А с учетом того, что криптовалюты сами собой правом не являются и никакого права не удостоверяют, все сводится опять же к вещам.
--------------------------------
<1> Признание криптовалют имуществом, возможно, поможет сдвинуть с мертвой точки работу в части, касающейся применения уголовного законодательства по отношению к криптовалютам, поскольку большинство составов преступлений, например кража (ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации), совершаются в отношении категории имущества.

Вместе с тем при обсуждении правовой природы криптовалют их часто пытаются квалифицировать как абсолютные права. И это видится верным. Однако признание только лишь абсолютного права на криптовалюты является уже не совсем правильным, если мы всерьез относимся к принципу "закрытого списка" (numerus clausus). Смысл абсолютных прав состоит в том, чтобы о них могли знать абсолютно все. Это достигается посредством определения их в законе. Поэтому список таких прав и является закрытым. Однако в отношении криптовалют такого не наблюдается, и поскольку "субъекты гражданских правоотношений (граждане и юридические лица) не могут создавать новые виды абсолютных (в частности, вещных) прав сверх тех, которые установлены законом" <1>, криптовалюты могут рассматриваться как абсолютные права только в системе действующих правовых институтов.
--------------------------------
<1> Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 2: Общее учение об обязательствах и его отдельных видах. М.: Статут, 2012. С. 42.

В гражданском законодательстве к абсолютным правам относятся права вещные, исключительные и личные. Если мы изначально признаем, что криптовалюты входят в категорию имущества, то из данного списка сразу же выпадают личные права, которые не являются имуществом в смысле ст. 128 ГК РФ. За ними также следуют и исключительные права, поскольку под их определение и специальный правовой режим криптовалюты не подпадают.
Из указанного списка абсолютных прав к криптовалютам подходят только вещные права, а именно право собственности. В разобранных выше вопросах владения, передачи права, защиты права криптовалюты наилучшим образом характеризуют себя как вещи, что само по себе увязывает их с правом собственности. Именно право собственности формирует категорию вещей. Без права собственности вещей в юридическом смысле не существует. Таким образом, признавая за криптовалютами право собственности, следует признать их и в качестве вещей, и наоборот, если в криптовалютах усматриваются признаки вещей, значит, должно быть право собственности на них. В ситуации с криптовалютами наблюдается совпадение по обоим направлениям.
Обычно в учебниках и курсах гражданского права в общей части в главе об объектах права подробно излагается учение о вещах. Господствующее мнение считает вещь объектом вещных прав, но не обязательственных. Между тем учение о вещах имеет не меньшее значение в обязательственном праве, чем в вещном <1>. Похожую позицию в обязательственном праве стремятся занять и криптовалюты. С одной стороны, в контексте обязательственного права криптовалюты могут свободно составлять содержание обязательственного правоотношения без особых изысканий того, что они собой представляют в правовом плане. Само по себе понятие обязательства настолько широко (ст. 307 ГК РФ), что может вместить в себя почти все что угодно, если оно не находит выраженного в законодательстве запрета. Сегодня криптовалюты такого запрета не имеют, если только всерьез не рассматривать в их отношении запрет на денежные суррогаты, что с учетом изменения государственного отношения к ним не видится перспективным <2>. С другой стороны, возможность совершения наиболее типичных сделок с криптовалютами все же зависит от квалификации самих криптовалют, поскольку такие сделки заключаются в отношении определенных видов имущества.
--------------------------------
<1> Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 2: Общее учение об обязательствах и его отдельных видах. С. 33.
<2> Подробнее см.: Саженов А.В. Криптовалюты и денежные суррогаты: аспекты соприкосновения и разъединения понятий // Предпринимательское право. Приложение "Право и Бизнес". 2018. N 1. С. 57 - 60.

В качестве примера можно рассмотреть договор купли-продажи. Данный договор согласно ст. 454 ГК РФ заключается только в отношении вещей или имущественных прав и не предполагает чего-то иного. В связи с этим если рассматривать продажу криптовалют как продажу чего-то третьего, то такую сделку нельзя будет признать договором купли-продажи и придется прибегать к истолкованию такой сделки как смешанного или непоименованного договора (пользоваться аналогией). При этом под договор купли-продажи также не будет подпадать и ситуация, связанная с покупкой вещей или имущественных прав за криптовалюту, поскольку криптовалюты не являются деньгами и не могут погашать (прекращать) денежные обязательства. Все это вносит неопределенность и неуверенность в гражданский оборот. Однако признание за криптовалютами статуса вещей сводит подобные проблемы к минимуму. В частности, в ситуации продажи криптовалют за рубли или иностранную валюту исчезают препятствия для того, чтобы считать такую сделку договором купли-продажи и применять правила гл. 30 ГК РФ, а продажа вещей или имущественных прав за криптовалюту вполне может рассматриваться как мена, к которой применяются правила о купле-продаже (ст. 567 ГК РФ).
Таким образом, квалификация криптовалют в качестве вещей не только помогает обеспечить интересы владельцев криптовалют в части абсолютной защиты, но и наилучшим образом помогает организовать обязательственные отношения, интегрируя их в систему обязательственных сделок.
Учитывая изложенное, представляется, что в области частного права не требуется обширных изменений законодательства в отношении криптовалют. Если рассматривать криптовалюты как вещи, то отношения с их использованием вполне охватываются действующей системой гражданского права. Единственным же качественным изменением, видимо, можно было бы считать предоставление криптовалютам возможности выступать средством погашения (прекращения) денежных обязательств в случае их добровольного использования в этом статусе. Таким образом, криптовалютам наибольшим образом подошел бы правовой режим, который сегодня имеется в отношении наличных денег (но без обязательности их приема в платежи), где они одновременно могли бы выступать в качестве средства платежа и в качестве вещи. При этом во избежание недопонимания касательно того, как что-то бестелесное, нематериальное может считаться вещью, можно не называть криптовалюты непосредственно вещами, а приравнять их в правовом режиме.

Список литературы

1. Агарков М.М. Гражданское и торговое право: источники, категории, институты, конструкции (педагогическое наследие) [Текст]: В 3 кн.: Учеб. пособ. для бакалавриата и магистратуры / М.М. Агарков; сост. В.А. Белов. Кн. 1. М.: Юрайт, 2018. 337 с.
2. Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву [Текст]: В 2 т. / М.М. Агарков. Т. 2: Общее учение об обязательствах и его отдельных видах. М.: Статут, 2012. 535 с.
3. Гражданское право [Текст]: Учебник: В 3 т. / В.В. Байбак, Н.Д. Егоров, И.В. Елисеев и др.; под ред. Ю.К. Толстого. 7-е изд., перераб. и доп. Т. 1. М.: Проспект, 2013. 784 с.
4. Беляев М.К. Биткоин: деньги или не деньги? [Текст] / М.К. Беляев // Финансы. 2014. N 3. С. 68 - 71.
5. Дождев Д.В. Владение в системе гражданского права (часть 2) [Текст] / Д. В. Дождев // Вестник гражданского права. 2010. Т. 10. N 1. С. 4 - 78.
6. Дождев Д.В. Самой идеей вещного права мы преодолеваем зависимость от материальных вещей [Текст] / Д.В. Дождев // Закон. 2016. N 6. С. 6 - 19.
7. Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. По испр. и доп. 8-му изд., 1902. [Текст] / Д.И. Мейер. 3-е изд., испр. М.: Статут, 2003. 829 с.
8. Новоселова Л.А. О правовой природе биткоина [Текст] / Л.А. Новоселова // Хозяйство и право. 2017. N 9. С. 3 - 15.
9. Савельев А.И. Криптовалюты в системе объектов гражданских прав [Текст] / А.И. Савельев // Закон. 2017. N 8. С. 136 - 153.
10. Саженов А.В. Криптовалюты и денежные суррогаты: аспекты соприкосновения и разъединения понятий [Текст] / А.В. Саженов // Предпринимательское право. Приложение "Право и Бизнес". 2018. N 1. с. 57 - 60.
11. Санфилиппо Ч. Курс римского частного права [Текст]: Учебник / Ч. Санфилиппо; пер. с итал. И.И. Маханькова; под общ. ред. Д.В. Дождева. М.: Норма, 2007. 464 с.
12. Суханов Е.А. Вещное право: Научно-познавательный очерк [Текст] / Е.А. Суханов. М.: Статут, 2017. 560 с.
13. Янковский Р.М. Государство и криптовалюты: проблемы регулирования / Р.М. Янковский // Московский государственный университет, 2017. URL: http://msu.edu.ru/papers/yankovskiy/blockchain.pdf (дата обращения: 02.06.2019).

Если вы не нашли на данной странице нужной вам информации, попробуйте воспользоваться поиском по сайту:



Вернуться на предыдущую страницу

Последние новости
25 сентября 2020 г.
Проект Федерального конституционного закона № 1024645-7 "О Правительстве Российской Федерации"

Президентом РФ внесен в Государственную Думу новый ФКЗ определяющий статус Правительства РФ, организационно-правовые основы его формирования и деятельности. Кроме того законопроектом устанавливается порядок назначения на должность членов Правительства РФ, а также закрепляются полномочия  Правительства РФ в различных сферах деятельности.

19 сентября 2020 г.
Проект федерального закона № 1023318-7 "О внесении изменений в статью 57 Земельного кодекса Российской Федерации"

Цель законопроекта - внесение изменений в пп. 4 и 5 п. 1 ст. 57 Земельного кодекса РФ в части уточнения случаев, в связи с которыми возникающие ограничения прав собственников земельных участков, землепользователей, землевладельцев и арендаторов земельных участков подлежат возмещению, что позволит снять имеющуюся в правоприменительной практике правовую неопределенность.

15 сентября 2020 г.
Проект федерального закона № 1021303-7 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам создания и обеспечения функционирования информационной системы "Одно окно" в сфере внешнеторговой деятельности"

Цель законопроекта - упрощение административных процедур и сокращение барьеров в сфере международной торговли, организация взаимодействия участников внешнеторговой деятельности с органами государственной власти, органами и агентами валютного контроля , а также иными организациями в соответствии с их компетенцией в электронной форме по принципу "одного окна".

2 сентября 2020 г.
Проект Федерального закона № 1015918-7 "О маркетплейсе"

Маркетплейс, согласно ст. 1 законопроекта - это программное обеспечение, которое позволяет реализовывать другое программное обеспечение. Цель законопроекта - устранение перекоса, создавшегося из-за неуплаты налога на прибыль владельцами маркетплейсов по месту получения выручки. Помимо этого законопроект также уменьшит кадровый "голод" из-за отъезда кадров в сфере компьютерных технологий за границу. В связи с принятием федерального закона "О маркетплейсе" потребуется внесение изменений в КоАП РФ в части установления дополнительных штрафов.

25 августа 2020 г.
Проект Федерального закона № 1013075-7 "О внесении изменений в статью 21 Федерального закона "Об иностранных инвестициях в Российской Федерации"

Законопроектом предлагается сокращение срока аккредитации филиала, представительства иностранного юр. лица; введение ограничения на назначение руководителем филиала (представительства) иностранного юр. лица на определенный срок для физических лиц, ранее задействованных в создании и деятельности юр. лиц с признаками фиктивной деятельности; установление запрета на аккредитацию нового филиала (представительства) иностранному юр. лицу, имеющему задолженность перед бюджетной системой РФ.

В центре внимания:

Правовые аспекты эмиссии и обращения криптовалют: проблемы и перспективы регулирования в России (Толканов И.А.)

Дата размещения статьи: 28.08.2020

Криптовалюты как новый вид бестелесных вещей (Саженов А.В.)

Дата размещения статьи: 13.07.2020

Что должен учесть банк, сопровождая сделки юридических лиц с иностранной валютой? (Земцова А., Ахметова С.)

Дата размещения статьи: 22.06.2020

Федеральная таможенная служба как орган валютного контроля (Овечкин А.П.)

Дата размещения статьи: 28.01.2020

Что должен учесть банк, сопровождая сделки юридических лиц с иностранной валютой? (Земцова А., Ахметова С.)

Дата размещения статьи: 16.08.2019